О русском языке
Вопрос русского языка, в особенности в свете российского нападения на Украину, приобретает новые оттенки.
С одной стороны, те места/страны, где русский язык распространён, являются первоочередной мишенью “русского мира”. Кремль, как мы видим, не лезет в Чехию, Польшу, Финляндию или к другим соседям, где русского языка нет. Там, как-то получается, что спасать некого, и это спасает эти страны от российских бомбардировок.
Вырисовывается интересная, хотя и парадоксальная, зависимость: там, где памятников Пушкину нет, туда не летят российские ракеты. Получается, что избавься Украина вовремя от всех атрибутов русского мира (включая российское телевидение и, скажем, памятники Пушкину), мож, и нынешней войны не было бы.
Если выбирать между “Пушкин, но с пушками” или “Без Пушкина, но и без войны”, то я б, честно говоря, Александр-Сергеичем пожертвовал бы, простите, няня, где же кружка. Причём делать это надо было не сейчас, а сразу после обретения независимости, когда России было не до того. До сих пор восхищаюсь прибалтами, как они лихо и вовремя спрыгнули подальше от таёжных союзов.
Но с другой стороны, пытаться решать языковой вопрос прямо сейчас, я считаю, затея неверная.
Реальность такова, что Украина по факту двуязычная страна. Я вот, к примеру, хотя к Украине последние 20 лет отношения не имею, но вполне чувствую себя русскоязычным украинцем. Хоча я досить вiльно можу спiлкуватися українською, я не маю жодного намiру робити це пiд тиском. Требования разговаривать по-украински вызывают у меня совершенно украинское сопротивление и отторжение. И те, кто фактически разделяет нас по языковому признаку, считаю, наносят значительный вред общей идее сопротивления. Мы сильнее, когда мы вместе. Заставить одних украинцев условно сражаться (по любому вопросу) с другими – просто идеальная картина для агрессора, подумайте над этим. После победы можно и языковым вопросом заниматься, но не сейчас.